Клим, стараясь лишний раз не шевелиться, выматерился сквозь зубы. Выбора нет, никто не придет к нему на помощь, ни другие люди, ни МЧС, а значит, нужно продолжать бороться, выход только один, будет очень больно. Клим брючным ремнем перетянул ногу чуть выше колена, затем стянул с себя кожаную сумку, которую продолжал использовать как котомку, и, зажав в зубах толстый ремень, собравшись с духом, и одним рывком сдернул ногу с застрявшей и пробившей ее железяки. И снова темнота.
Клим открыл глаза, фонарь продолжал светить, счастье, что это чудо работает без батареек, аккумуляторы были довольно мощные и зарядить их в подземелье, хозяином которого он стал, было проще простого, главное добраться до него. Боли больше не было. Клим пошевелил правой ногой, убеждаясь, что она полностью работоспособна. Часы показывали восемь вечера, значит, под завалом он провел часов шесть. Дабы убедится в отсутствии внутренних повреждений, Клим мысленно вызвал меню и нашел вкладку с состоянием организма.
«Организм полностью восстановлен», - гласила надпись на полупрозрачном виртуальном экране. А вот дальше стало страшно, список залеченных нанитами травм был с полстраницы - разрубленные пальцы, перелом руки и трех ребер, регенерация печени и селезенки, сломанный нос и проломленный череп на затылке, там, куда он получил кирпичом.
Клим тяжко вздохнул и, набравшись смелости, посмотрел на шкалу нанитов, еще утром их было девяносто два процента, сейчас шкала едва была заполнена на треть - тридцать восемь гребанных процентов, вот, сколько ему осталось жить. На секунду ему в голову закралась крамольная мысль, достать пистолет и всадить себе в висок пулю, но он отбросил ее, трусливый способ уйти без борьбы был не про лейтенанта Клима Николаева. Как там, в одном кино, сказали: «Не можешь идти - ползи, не можешь ползти - найди того, кто тебя понесёт». Нет тут никого, кто мог его понести, а значит, придется ползти.
Минут двадцать Клим изучал завал, не прикасаясь ни к одному камешку. Нужно не ошибиться с направлением, в котором он будет откапываться. Прежде, чем приступить к разбору завала, он вытащил из сумки банку с рисовой кашей, в которой, по заверению производителя, была и свинина. Вскрыв ее ножом, он принялся есть прямо с лезвия. Самое плохое было то, что он остался без воды, бутылка была в разгрузке, и ее очень неудачно пробила какая-то железка, и теперь Клим мог рассчитывать на три глотка, и это, если учитывать, что пить хотелось просто запредельно. Размышления, что это были за НЛО, и с какого хера они его атаковали, он оставил на потом. Доев кашу и выпив все, что уцелело в бутылке, Таран оторвал от пришедшей в полную негодность куртки куски подкладки и, обмотав ими руки, начал разгребать камни. Если он ошибется, у него будет довольно неплохой монументальный склеп.
Глава пятая
Глава пятая
Минуты складывались в часы. Железка, пробившая ему ногу, давно изогнулась до неузнаваемого состояния, и как лопата больше не годилась. Исцарапанные в кровь руки заживали почти мгновенно, но наниты, таяли, как снеговик в пустыне Сахара. Когда он начинал, на шкале было тридцать восемь процентов, теперь на четыре меньше. Сколько останется, когда он выберется? И выберется ли вообще? Хорошо еще, откуда-то в его ловушку поступает воздух, была бы монолитная пробка, уже бы давно задохнулся. Хотелось есть и спать, но больше всего хотелось пить, и если банка тушенки, оставшаяся в заначаке, еще могла решить одну из проблем, то вот воды взять негде. Часы показывали, что сейчас уже шесть утра, почти сутки на ногах, хоть и он стал более выносливым, но все равно усталость брала свое. Он разбирал кирпичную пробку, вытаскивая камень за камнем и перетаскивая их в противоположенный конец, который он посчитал менее перспективным, но постоянные оползни, которые заваливали расчищенное, угнетали.
Клим уже давно плюнул на всякие предосторожности, пачка сигарет уменьшилась на половину, вентиляция отсутствовала, приток свежего воздуха был незначительным, едкий дым медленно рассеивался, долго вися под импровизированным коньком крыши.Но без сигарет он бы просто не справился. Они не давали ему погрузиться в пучину отчаянья, каждый неудачный подход к завалу затягивал его все глубже и глубже, вынуждая сомневаться в собственных силах и опустить руки. Если бы не наниты, он бы умер уже давно, в таких условиях с его травмами не живут, но они его подлатали, и вот он теперь заперт под завалом. Опять захотелось закурить, но он сдержался, чтобы не задохнуться, лимит - сигарета в час.
Клим снял очередной верхний кирпич, перенес его в противоположенный конец, все его пространство ограничивалось двумя метрами высоты и тремя с половиной в длину. Пока еще есть место, куда складывать камни, но оползни сводили его усилия на нет, но вскоре некуда будет вытолкнуть эту пробку. Новый камень и новый переход, и так целый час. Потом еще час. Он отвоевал два метра, но сверху по-прежнему вершина треугольника. Шаткая конструкция, разбираемая по кирпичику, пошатнулась, и с грохотом обрушилась на Клима, неудачно потревоженный камень образовал новую пробку. Но хуже всего было то, что когда он зло разгреб руками скатившиеся камни, он обнаружил не отдельные элементы, а кусок стены в два кирпича, весом килограмм в сто. И теперь, чтобы продолжить разбор завала, нужно извлечь этот зажатый среди остального мусора монолит.
Клим устало опустился на пол и прикурил, фонарь он на время перекура выключал, экономя заряд, жажда стала навязчивой идеей, есть совсем не хотелось. Он чувствовал себя, как тот человек, который копает ход в сторону брильянтов, но, не дойдя метра, сдается и уходит прочь. Сил на борьбу и веры в положительный исход оставалось все меньше, да и что его ждет, там, за завалом? Нанитов осталось всего ничего, одна серьезная травма, и все, он обречен, их ведь не купишь, как хлеб в магазине, не зачерпнёшь в колодце, как обычную воду. До ближайшего известного ему места три тысячи километров и кирпичный завал. Может, к черту эту борьбу, что в ней толку? Если победа не возможна даже теоретически.
Клим затушил бычок и прикрыл глаза, ни одного лучика света, а ведь сейчас за завалом день.
- Эй, там, за завалом, - раздался тихий детский голос, - ты вообще живой?
- Кто здесь? - вскочив и едва не саданувшись башкой об низкий свод, выкрикнул Таран.
- Живой, - констатировал голос. - А чего пробиваться бросил, отдыхаешь?
- Отдыхаю, - признался Николаев. - А ты кто?
- А тебе зачем?
- Ну, должен я тебя как-нибудь называть, - ответил Николаев, который опыта общения с детьми имел каплю.
- Ну, зови Малец, так все зовут, - ответил мальчишка.
- А я Клим. А кто это все? Я тут людей не встречал еще, только мутантов видел, зверьё, да дроны эти, которые ни с того, ни сего по мне саданули.
Возникла пауза, долгая пауза.
- Отец звал, сестра старшая, - наконец ответил мальчишка. - Ты откапываться собираешься? Или решил дождаться ночи и вылезти на радость теневикам?
- Теневикам? - не понял Клим. - Это кто?
- Ты шутишь? - удивлённо спросил Малец. - Ты, дяденька, что, с луны свалился? Теневеки - это мутанты, которые охотятся исключительно во тьме, свет не переносят. Да это все знают. Много их в городе.
- А людей много?
- Уже нет. Ты выбираться собираешься? Или решил все же сдохнуть?
- Да, собираюсь, собираюсь, - немного раздраженно ответил Николаев, сожалея, что из всех возможных вариантов ему достался недоверчивый мальчишка, скорее всего, не старше четырнадцати лет. Ну, почему не нормальный мужик с опытом, который даст ответы на все загадки разом?
- Слушай, последний вопрос, и начну откапываться. А что за дроны, и с чего они по мне саданули?
- Ты странный, - ответил мальчишка, Клим даже почувствовал, как тот недоуменно уставился на плиту, из-за которой раздавался голос. - Это же патруль киберов, им до мутантов дела нет, но вот если засекут человека, уничтожают на месте.